Рацио - это скучно. Настоящий ирландский герой первым делом побеждает логику
Кимбли, Хоукай, фоном РойАй. Капитанские звезды
читать дальше
-«….трансгенерация частиц под влиянием..» да заходи!
Дверь приоткрылась несмело и как-то потеряно, без скрипа, не цепляясь ни за звук, ни за неровности пола.
- Надо тебе ключ выдать, - Зольф аккуратно заложил книгу.
- Откуда ты знаешь, кто это? – Лиза разулась, прошла те три шага, что отделяли прихожую от комнаты, выставила из сумочки на стол бутылку коньяка. От ее голоса Кимбли поморщился.
- Больше не кому. Стаканы возьмешь?
- Ага. Руки только помою.
Она вышла в крошечную ванную, он со вздохом сложил в стопки книги и тетради, переложил на полку. Действие, голое, без примеси эмоций, предвкушения или волнения. Он постелил две бумажные салфетки, отвинтил крышку бутылки. Она вернулась со стаканами. Села. Уронила голову на предплечье согнутой руки со сжатым кулаком, пока он разливал коньяк.
- Ну, что празднуем?
Лиза разжала кулак. Между складок кожи, между линией судьбы и линией любви недружно потерялись две маленькие звездочки. Зольф поднес ее руку к стакану, перевернул. Звездочки легко вошли в янтарную жидкость огня и правды, легли на дно.
- За тебя, капитан!
Одновременно поднятые стаканы, одновременно опрокинутые. Одновременный стук стеклянных донышек о стол, почти слившийся в один. Резкий вдох – в рукав.
- Ну?
Лиза осторожно вынула звезды изо рта, положила рядом с бутылкой.
- Вот.
- Слушай, если тебе ради этого пришлось спать с Брэдли, ты знаешь, как я к этому отношусь.
- Да при чем тут…
- А что тогда?
- Сейчас. Плесни.
- Нну смотри. Тазик в моей ванной всегда в твоем распоряжении.
- Лей!
Второй стакан ушел также залпом до дна.
Лиза посмотрела в золотистую живую влагу, дугой раскатавшуюся по дну стакана. Такую… как солнце, или как чье-то обещание, или несказанные важные слова.
- Мустанг…
Кимбли медленно наполнял свой стакан. Действительно, Мустанг, другие проблемы эту женщину не ломали.
Она терла лицо.
- Прости. Я что-то…
Он взял ее ладонью за затылок, потянул на себя, через стол.
- Рассказывай, Хоукай. Лучше сейчас, чем опять будешь мне мешать, всхлипывая в подушку.
- Я устала, Зольф. Я так устала…., - ладони на лице, она согнулась пополам. Он пригубил коньяк. На языке вертелось и «я говорил», и «избавь меня от истерик», но он прикусывал язык. Эта дурная блондинка с комплексом валькирии почему-то стала ему хуже, чем небезразлична. И над ее слезами он не хотел смеяться – он же, в конце концов, не Мустанг? Обижать так насмерть.
- Лиз.
- Я не могу так больше, не-мо-гу.
Я говорил тебе.
- Еще в Ишваре говорил.
Еще когда можно было все исправить.
- Иди сюда
Я говорил, что нет никакого равноценного обмена
- И сейчас – вот сейчас – я ничем тебе не помогу
И видеть, как ты себя ломаешь, по кусочкам, каждый день – еще одна веточка – не могу
Свет лишний, наглый лживый свет лампы накаливания. Спиной к батарее, плотно-плотно плечом к плечу, на полу, вытянув руки над коленями, они устроились, как будто нет мира и нет времени, как будто накрылись одним маскировочным плащом, попросили у жизни отсрочку.
- Я была не права.
- Это вряд ли что-то вернет тебе.
- Я такая пьяная.
- Там еще полбутылки.
- Давай напьемся и будем смотреть старые фотографии?
- Давай.
- Он не любит меня. Уже не полюбит.
Зольф повернулся, спрятался носом в ее тусклых волосах, уронил в ухо, еле различимо:
- Ятебялюблю
Лиза улыбнулась, ловя кошачье настроение.
- И я тебя.
За окном проехал грузовик, синий свет пробежал полукруг по полу, задев краем их ноги и кисти.
- Когда-нибудь, лет через десять, мы встретимся, вот так. Ты будешь женат и такой важный, в белом костюме, с дорогой тростью. Приедешь с оказией с севера. Я буду замужем. У нас будут дети и установившаяся жизнь.
- Ага. Встретимся, обнимемся и заплачем. Друг другу на супругов, детей и прочее.
- Только не стригись, хорошо?
- Хорошо. Я, в отличие от тебя, не блондинка.
В окно неуверенно заглянула луна.
- Так за что тебе дали капитана?
- Выслуга.
- И все?
- Ага.
- Ничего себе.
- Так что, года через четыре ты не сможешь мне приказывать.
- Давай не будем загадывать?
- М?
- Лизка. Какая же ты дура…- его ладони приносили теплый покой, не только покой вечный, Лиза научилась в это верить.
- Я прожила жизнь, ни разу не отступив от выбранных единожды принципов. И ни о чем не жалею.
- Не уходи никуда, я коньяк принесу.
- А куда я от тебя уйду?
- Ну, ты любишь рассказывать про невыгуленную собаку. – В темноту пролился булькающий звук. Затем к ее руке прикоснулось округлое теплое стекло. Зольф снова сел рядом. Лиза покачала головой.
- Кажется… кажется, _теперь_ я от тебя никуда. Ни-ку-да.
Она повалилась на бок, на его плечо. Он потянул коньяк. Луна покидала эту сторону ночи.
читать дальше
-«….трансгенерация частиц под влиянием..» да заходи!
Дверь приоткрылась несмело и как-то потеряно, без скрипа, не цепляясь ни за звук, ни за неровности пола.
- Надо тебе ключ выдать, - Зольф аккуратно заложил книгу.
- Откуда ты знаешь, кто это? – Лиза разулась, прошла те три шага, что отделяли прихожую от комнаты, выставила из сумочки на стол бутылку коньяка. От ее голоса Кимбли поморщился.
- Больше не кому. Стаканы возьмешь?
- Ага. Руки только помою.
Она вышла в крошечную ванную, он со вздохом сложил в стопки книги и тетради, переложил на полку. Действие, голое, без примеси эмоций, предвкушения или волнения. Он постелил две бумажные салфетки, отвинтил крышку бутылки. Она вернулась со стаканами. Села. Уронила голову на предплечье согнутой руки со сжатым кулаком, пока он разливал коньяк.
- Ну, что празднуем?
Лиза разжала кулак. Между складок кожи, между линией судьбы и линией любви недружно потерялись две маленькие звездочки. Зольф поднес ее руку к стакану, перевернул. Звездочки легко вошли в янтарную жидкость огня и правды, легли на дно.
- За тебя, капитан!
Одновременно поднятые стаканы, одновременно опрокинутые. Одновременный стук стеклянных донышек о стол, почти слившийся в один. Резкий вдох – в рукав.
- Ну?
Лиза осторожно вынула звезды изо рта, положила рядом с бутылкой.
- Вот.
- Слушай, если тебе ради этого пришлось спать с Брэдли, ты знаешь, как я к этому отношусь.
- Да при чем тут…
- А что тогда?
- Сейчас. Плесни.
- Нну смотри. Тазик в моей ванной всегда в твоем распоряжении.
- Лей!
Второй стакан ушел также залпом до дна.
Лиза посмотрела в золотистую живую влагу, дугой раскатавшуюся по дну стакана. Такую… как солнце, или как чье-то обещание, или несказанные важные слова.
- Мустанг…
Кимбли медленно наполнял свой стакан. Действительно, Мустанг, другие проблемы эту женщину не ломали.
Она терла лицо.
- Прости. Я что-то…
Он взял ее ладонью за затылок, потянул на себя, через стол.
- Рассказывай, Хоукай. Лучше сейчас, чем опять будешь мне мешать, всхлипывая в подушку.
- Я устала, Зольф. Я так устала…., - ладони на лице, она согнулась пополам. Он пригубил коньяк. На языке вертелось и «я говорил», и «избавь меня от истерик», но он прикусывал язык. Эта дурная блондинка с комплексом валькирии почему-то стала ему хуже, чем небезразлична. И над ее слезами он не хотел смеяться – он же, в конце концов, не Мустанг? Обижать так насмерть.
- Лиз.
- Я не могу так больше, не-мо-гу.
Я говорил тебе.
- Еще в Ишваре говорил.
Еще когда можно было все исправить.
- Иди сюда
Я говорил, что нет никакого равноценного обмена
- И сейчас – вот сейчас – я ничем тебе не помогу
И видеть, как ты себя ломаешь, по кусочкам, каждый день – еще одна веточка – не могу
Свет лишний, наглый лживый свет лампы накаливания. Спиной к батарее, плотно-плотно плечом к плечу, на полу, вытянув руки над коленями, они устроились, как будто нет мира и нет времени, как будто накрылись одним маскировочным плащом, попросили у жизни отсрочку.
- Я была не права.
- Это вряд ли что-то вернет тебе.
- Я такая пьяная.
- Там еще полбутылки.
- Давай напьемся и будем смотреть старые фотографии?
- Давай.
- Он не любит меня. Уже не полюбит.
Зольф повернулся, спрятался носом в ее тусклых волосах, уронил в ухо, еле различимо:
- Ятебялюблю
Лиза улыбнулась, ловя кошачье настроение.
- И я тебя.
За окном проехал грузовик, синий свет пробежал полукруг по полу, задев краем их ноги и кисти.
- Когда-нибудь, лет через десять, мы встретимся, вот так. Ты будешь женат и такой важный, в белом костюме, с дорогой тростью. Приедешь с оказией с севера. Я буду замужем. У нас будут дети и установившаяся жизнь.
- Ага. Встретимся, обнимемся и заплачем. Друг другу на супругов, детей и прочее.
- Только не стригись, хорошо?
- Хорошо. Я, в отличие от тебя, не блондинка.
В окно неуверенно заглянула луна.
- Так за что тебе дали капитана?
- Выслуга.
- И все?
- Ага.
- Ничего себе.
- Так что, года через четыре ты не сможешь мне приказывать.
- Давай не будем загадывать?
- М?
- Лизка. Какая же ты дура…- его ладони приносили теплый покой, не только покой вечный, Лиза научилась в это верить.
- Я прожила жизнь, ни разу не отступив от выбранных единожды принципов. И ни о чем не жалею.
- Не уходи никуда, я коньяк принесу.
- А куда я от тебя уйду?
- Ну, ты любишь рассказывать про невыгуленную собаку. – В темноту пролился булькающий звук. Затем к ее руке прикоснулось округлое теплое стекло. Зольф снова сел рядом. Лиза покачала головой.
- Кажется… кажется, _теперь_ я от тебя никуда. Ни-ку-да.
Она повалилась на бок, на его плечо. Он потянул коньяк. Луна покидала эту сторону ночи.
@темы: ФМА