что-то мне совсем плохо хотю написать пафосный фанфик
заявки принимаются
Я предупрелил, оно пафосное
Хикари\Эрнестина. Встреча через несколько лет. Все живы почти
читать дальше
Timestop
Он шипел, с хрипом сплевывая в ночь свою ненависть и бессильную злость. Нашли-таки, выродки.
Трансформация в мышку и обратно, с перемещением, с поиском места поглуше и повыше, чтобы не вышли на след сразу, по земле, отняла больше половины сил раненого магистра. Раненого и злого.
Крови мало, ее надо беречь, слышишь, беречь! С каменным лицом он затянул резаную рану на боку, сощурившись, обвел взглядом квартал. Стоят дома, кислые плесенью от постоянной сырости и болота, стоят как будто пульсирующая пружина времени их обтекает, или они ее вспарывают волнорезами. Обманчиво стоят.
Хикари медленно опустился на колено, положив руку на склизскую поверхность площадки, взглядом удерживая безразличные дома с черными провалами окон. Сырой воздух стерилен до кашля, кажется, он здесь и правда один. С одной стороны, можно отдышаться, с другой – не стены же грызть.
Вторая ладонь –опора легла на плиту, лопатки под рубашкой соприкоснулись. А, стоп! Тонкая струя запаха дразняще-тягучим движением капризной кошки расползалась по застывшему воздуху, как растекается по воде в ветвистую дорожку насыщенно-красная капля. Хикари круговым движением, скользнув щекой по воротнику пиджака, поднял голову. Сюда кто-то пришел. Кто-то, в чьем бренном смертном теле текла необходимая ему горячая витэ
Площадка, на которую второпях залетел магистр Батори, оказалась грязной от дождей и ржавчины площадкой пожарной лестница, на уровне этажа третьего. Хикари встал, держась за перила, отряхнул мокрые колени. Пиджак и рубашка безнадежно разодраны, ну да не на свидание идет. Хотя есть в рванье магистру Батори не пристало, он небрежным движением отряхнул руку, провел ею по волосам, большим и указательным убирая с лица пряди.
Чуть подпрыгивая на каждой дребезжащей ступеньке, он спустился вниз, откуда курился дерзкий, странно-знакомый запах. С другой стороны, кто скажет, что ему не знаком запах любимого лакомства?
Война началась около полугода назад и развивалась со скоростью войны воистину человеческой. Кто-то особенно умный там, наверху, сказал, что кланам нужна организация, четкая вертикаль власти, а для этого сами кланы тоже нужно иерархеизировать. Подробности умерли за закрытыми дверями заседаний Примогенов кланов; достаточно было рядовым вампирам узнать, что кого-то волевым усилием поставят во главу угла, как начались разговоры, потом споры, потом брожения, потом один пьяный Трасмиера ударил кружкой пива одного пьяного каинита в каком-то из баров Румынии. Естественно, Каинос преподнесли все как «избиение бандой Трасмиера беззащитного дружелюбно настроенного Каинос». Почему данный «беззащитный» ни одного траса не порвал, а до конца избиения оставался «дружелюбно настроенным», спросили только сами Трасмиера, зато очень громко и под лозунгом «провокация со стороны звероморфов с целью дискредитировать Трасмиера как клан потенциально стоящий выше в будущей иерархии». Естетсвенно, формулировка была другой, и вообще Батори сначала только посмеивались этой каше, осторожно вылавливая раков из мутной воды.
Пока трасы вконец не разозлились и не зацепили местный клуб Батори. Просто так, чтобы не спали. И вот почти месяц как Нагаэ Хикари, оставив Валенсии придумывать для менеджеров прикрытие, прибыл в Румынию, успокаивать..
Псы вас подери, на фронт. Потому что успокоить тех, кто не понимает ничего, кроме «бей всех, кто не свой, а свой попадется – не страшно» - абсурднее этого только крещеный вампир.
Да, о псах. Естественно, инквизиторы все знают. Только не вмешиваются активно, им-то внутренние войны только на руку. Сами себя монстры перережут, Свяьые Отцы только пол потом вымоют и себе не забудут строчку в житии нацарапать, дескать, по наущению и тонкому замыслу..
Хикари остановился, обнял ладонью узкую трубку перил. Здесь. Она здесь, рядом. Женщина, за 20, даже за 25. Импульсивная. Сильная. Тонкая ниточка металла перевила запах. Очень сильная женщина. Прекрасно…
Он оправил пиджак и бесшумно пошел на запах.
Первый взгляд, его нельзя сдержать, ни спрятать, и никакой контроль над эмоциями, хоть триста лет, хоть три тысячи триста его у себя вырабатывай, первый взгляд сдержать не может. Другое дело, сколько он длится.
Странно-знакомый запах оказался запахом странно-знакомой, не более.
..и не менее. Она опустила арбалет, царапнувший его кадык, отошла на шаг.
Здравствуй? Что ты здесь делаешь?
Нам с тобой здоровья не желают. Охочусь.
Так.. одинаково.
Пауза воском залила минуту. Что-то говорить? Что? Пять лет, больше, и до этого вся жизнь.
- Хотите кофе?
Удивительно, она согласилась. И деликатно не заметила лохмотьев пиджака и красного во весь бок пятна на рубашке, когда они вышли на сомнительный свет огней кафетерия. Он предложил локоть. Она отказалась, перебросив в другую руку сумку, из которой практически не торчало ложе арбалета.
В общем-то, официантам все равно, какие вурдалаки заказывают «двойной черный без сахара и капуччино», в Трансильвании все бледные, с пониженным давлением, климат любому придаст зеленоватый оттенок кожи и шикарные синяки под глазами. Да и молчаливость персонала входит в список предоставляемых кафе услуг.
- Вы покинули Британию?
- Да, по работе. Командировка. А вы?
- Я выступаю по всему миру, сейчас вот в Румынии…
Ложь, наглая, нагая, обязательная.
«Я выступаю с концертами по всему миру, поэтому у меня бок разодран и волосы похожи на швабру»
«У меня деловая поездка. Поэтому я в камуфле и с арбалетом»
Теплый кофе на удивление не был противным. Молчание – на удивление нетягостным. Или это только так казалось Хикари, чувствующему, что вот еще полчасика, и предохранители полетят, пружина бладласта вытолкнет его на дорогу, за необходимой кровью… а сейчас хорошо.
- В это время года здесь всегда дождь.
- Часто бываете в Восточной Европе?
- Приходилось.. одно время. Вы любите дождь?
- Нет. Он холодный, ресницы намокают, и ничего не видно, тушь течет, волосы как веревка… но Вы не об этом?
- Не об этом.
- Он настраивает на раздумья?
- Вы хотели бы умереть в дождь?
- Я совсем не собираюсь умирать.
- Это верно. Но если бы пришлось?
- Нет. Дождь ведь всего лишь океан, упавший нам на голову
- Океан, упавший нам на голову….
- Атмосферные осадки
- Ну да. Мы становимся рыбами..
Вслух? Про себя? Они пили кофе, тишина квартала текла мимо, официантка заскучала и ушла в подсобку. Мигала слабенькая лампа.
Кофе закончился.
- Вас проводить?
- Если Вас не затруднит.
Он снова подставил локоть и невзначай забрал ее сумку. Она небрежно оперлась о его руку, позволив открыть перед собой мутную дверь. Они вернулись в тупик.
- Вы не помните, о чем…
- Вы спускались по пожарной лестнице, как стадо голодных гиппопотамов.
- Спасибо. До встречи?
- До встречи.
Спустя пятнадцать минут в квартале оттуда со счастливой улыбкой экстаза в его руках умерла выпитая до капли случайная прохожая в красном шарфике и берете. Хикари бережно спустил девушку в канализационный люк. Воды и нечистот там много, когда труп найдут, ничего уже…
Хикари посмотрел на небо, мечтательно улыбаясь. Да. До встречи.
История о том, как Кимбли Зольф Джей стал нянькой Даяны Мустанг
читать дальшеВерсия Хоукай Элизабет
У весны нет сумерек, она только вуаль набрасывает на день как на лампу. Вроде как светло и темно. И спокойно.
Она наклонилась, укладывая маленький комочек – трехмесячную дочку – в колыбель. Роя нет, Рой снова где-то.
Где-то.
Где ты?
Быть женщиной фюрера – не проще ли было запереть в себе и умереть для всех, чем так?
Она покачала головой, поправила сетку-тюль от комаров над колыбелкой. Она не может быть все время с ним. Оставить дочку одну – не может. Девочке нужна нянька, как ни страшно признавать.
Через пару лет он однажды принес домой свою довольную тушку и едва не с порога объявил – Кимбли попался. И теперь его посадят в такую тюрьму, из которой его ни один Эурик не вытащит (а кстати неплохо было бы его рядом пристроить, в воспитательных целях). Она приникла к плечу, думая, что вот так, был друг, а теперь он.. она.. они..
Мягко целуя его левый висок, она сказала, что никакая тюрьма Багровому не преграда. А вот если он будет под постоянным присмотром своего фюрера….
Кимбли она доверяла. При всей его психопаталогии, при всем зольфигизме, она его любила – как того, кто в мясорубке Ишвара знал правду не истекающей пафосом и спеленанную отговоркой «но ведь мне приказали». За разговоры в том же Ишваре, на грани драки, на кромке рассвета. За то, как поднял на ноги после потери Инны – одним ядовитым словом.
Она знала, если Кимбли не убьет Даяну сразу – а не убьет, потому что они все-таки первое время будут приглядывать, да и смысл убивать маленькую спокойную девочку? – он вырастит из нее человека. В таком.. хорошем смысле. Сильного человека. А в Аместрис на верху могут быть только сильные.. человеки.
И Зольф пришел, проникся, поверил. Криво усмехаясь, ожидая лопатками выстрел каждый момент – взял девочку на руки. А она улыбнулась и потянула к нему руки. И больше не отпускала.
Версия Роя Мустанга, фюрера Аместрис
РОЙ: Любимая, мы поймали Кимбли, ты рада?
ХОУКАЙ:…
РОЙ: Ну такой, помнишь, он убил кучу народу там, в Ишваре, и из-за него Шрам убил кучу народу здесь, в Аместрис
ХОУКАЙ:..
РОЙ: Он еще в Лиоре устроил резню и спровоцировал активацию круга, в результате чего погибло четыре взвода
ХОУКАЙ:
РОЙ: он беспринципный, эгоистичный, для него чужая жизнь стоит меньше майки, для него убивать – удовольствие.
ХОУКАЙ:
РОЙ (со вздохом сдаваясь): ну хорошо. Он будет нянчить твою дочь. Но если он хоть шаг сделает, чтобы вам навредить..
ХОУКАЙ: ….
**
РОЙ: вставай. Ты пойдешь со мной.
КИМБЛИ (усмехаясь): на расстрел
РОЙ: хуже.
КИМБЛИ (скептически приподняв бровь)
РОЙ: ты помнишь Ризу Хоукай? Она хочет, чтобы ты учил ее дочку. Я не знаю, что за блажь. Она выпросила тебе амнистию – в обмен на это учение.
КИМБЛИ: лучше смерть
РОЙ: я знаю. Объясни это ей. Пойдем. И упаси тебя Отец сделать хоть одну глупость.
Версия Даяны
Ты был всегда. Отец приходил и уходил, мама приходила и уходила, а ты – был всегда, даже когда тебя не было.
Ты никогда не сюсюкал, совая погремушку в лицо. Ты говорил, как со взрослой. И я училась быть взрослой, с тобой нельзя было по-другому.
Взрослой. Неправильно слово. Училась быть живой. Собой. Независимой. Самостоятельной.
Ты редко меня брал на руки, и никогда почти – обеими сразу. А руки у тебя худые и интересные; я не знала, сколько на них крови, только что на них можно заснуть. А глаза как у кота, желтые, светятся в темноте.
У нас не было кошек. Отец их не любил, ты тоже. У нас был ты.
Сенсей.
о кошачьих абилках и не очень зрячих людях
читать дальшеТы зовешь ее Клепой, девочка из Саратовска?
Ты ее называешь Минди, мальчик из американского Санта-Петербурга, пытаясь впихнуть в розовую пасть кусочки безвкусной картономорфной булочки.
Ты гладишь ее шерсть и ласково повторяешь полушепотом "Мими", молодая 50летняя вдова из богемного пригорода Парижа.
Ты.. знаешь, почему она смотрит на тебя _так_, за секунду до того, как смежить довольно веки?
Слушай. Повторять не буду.
Египтяне знали толк в кошках. Может быть, они были плохие маги и никакие социологи и генетики, но они понимали кое-что в кошках, а кошки понимали толк в египтянах. По крайней мере, Шехсут не жаловалась.
- Ты хорошо следишь за домом, Шехсут?
О, это Хозяйка. Неннене, не та милая женщина, которая дает ей молоко и расчесывает шерсть с травяным отваром и нильским илом. Госпожа Хамтар очень милая женщина.
- Да, Госпожа.
- Хорошо. Еще четверть луны я буду верить тебе, а затем пришлю своего сына испытать тебя.
- Да, Госпожа.
Сын у Хозяйки вот уж воплощение всех сыновей. Насколько мать его мудра и желанна в каждом доме, настолько несносен и невыносим ее сын. Шехсут склонила мордочку, лизнув лапу. Какая же ты кошка, если не можешь справиться с сыном Хозяйки? Четверть луны…
Нил полон, как миска с молоком в самом прохладном углу дома. Еще семь мисок с молоком. Ты ведь не боишься, Шехсут?
- Шехсут! Вот ты где, моя киска! – с трепетом рабыни и заботой матери госпожа Хамтар берет кошку на руки, чтобы отнести в дом.
Господин Атпшра ворчит, что кошка бесполезна, что она только молоко ест. Госпожа Хамтар и Шехсут посмеиваются украдкой, мужчинам надо строить дома и заставлять солнце вставать, тонкое искусство магии им непонятно.
- Апчхи!
Надо же. Не заметила, как пролетела четверть луны.
- Апчхи!
Сын госпожи Хамтар заболел, Нил съеживается под дыханием сына Хозяйки и его Господина. Шехсут лизнула лапку, запрыгнула на доски ложа, и сразу в безмолвном почтении отошли на пять шагов лекарь и отец мальчика. Кошка заурчала.
Готова ли ты, Шехсут, к схватке длинною в три луны? Один на один со страшным львиноголовым Махесом, с рыжим Сетом, с лихорадкой? И молока не будет, Шехсут, и мыши отощаю, Шехсут.
Кошка урчала на жестких, как палки, ногах мальчишки, сплетались звуки и тепло гладкошерстного тельца, выстраивая хрупкую золотую сетку. Над Сафагом несмело вырастают невидимые купола, недружно урчат кошки.
- Шехсут! – взвыла песчаная буря у городской черты. – Ответь мне, брось свое глупое занятие!
Царственный профиль с закрытыми глазами. И еще две луны до воскрешения Озириса. Пока мужчины воюют, кому-то надо творить магию жизни.
- Поешь, милая, - несмелое прикосновение женской руки к холке. Кошка приоткрыла глаза-солнца. Пока Озирис мертв, где еще храниться золоту дневного света? Госпожа Хамтар понимающе кивнула.
- ШЕХСУТ!! – песчаные сквозняки-бичи заползают под тростниковые циновки. Кошка ерошит шерсть на загривке, раздраженно бьет хвостом, и урчит, урчит. Ка ее – у каждой щели, когтями полосует злые руки рыжего бога, и не пускает в дом, не дает подобраться к мальчику. И еще одна слепая луна.
- Хорошо, Шехсут, - прошелестел песок уползающим ветром. – Я ухожу. Меня отзывает мать.
Кошка чихнула. Ее это не касается никаким образом. Она просто лежит в ногах больного мальчика и урчит. Пол-луны, справишься, Шехсут?
Один только вздох самума заносит тростниковые шалаши, так, что их не найдут да и не ищут, но песок стекает покорно по невидимым золотистым сеткам, и шалаш осается незанесенным. И только ироничный взгляд кошки, что вылизывается у ложа больного. Последний день.
Шемсут потерлась о ноги хозяйки, огромной нефритовой статуи Бастет.
- Ты справилась. Ты уже не котенок.
Дада. Женщина всегда поймет ту, кто исцеляет ее сына и охраняет ее дом от Сета и Махеса. А мужчины глупы, от них можно забраться на холодильник и смотреть свысока, глупые бесполезные создания.
Ты зовешь ее Клепой, девочка из Саратовска?
Ты ее называешь Минди, мальчик из американского Санта-Петербурга, пытаясь впихнуть в розовую пасть кусочки безвкусной картономорфной булочки.
Ты гладишь ее шерсть и ласково повторяешь полушепотом "Мими", молодая 50летняя вдова из богемного пригорода Парижа.
Ты.. знаешь, почему она смотрит на тебя _так_, за секунду до того, как смежить довольно веки?
Она живет так долго, что твоим историкам и не снилось. И она _знает_, как творится магия жизни. А ты.. налей ей молочка?
что-то мне совсем плохо хотю написать пафосный фанфик
заявки принимаются
Я предупрелил, оно пафосное
Хикари\Эрнестина. Встреча через несколько лет. Все живы почти
читать дальше
История о том, как Кимбли Зольф Джей стал нянькой Даяны Мустанг
читать дальше
о кошачьих абилках и не очень зрячих людях
читать дальше
заявки принимаются
Я предупрелил, оно пафосное
Хикари\Эрнестина. Встреча через несколько лет. Все живы почти
читать дальше
История о том, как Кимбли Зольф Джей стал нянькой Даяны Мустанг
читать дальше
о кошачьих абилках и не очень зрячих людях
читать дальше