Сяма и отсутствие Нидхёгга
нулевое содержание, все еще сайд
графоманьИногда Сяму настигал дождь.
Один на один с миром, он вылезал из себя самого и дышал. Говорил с Ним. С собой. Молчал. Чувствовал, как сквозь него проходит время, не задевая, не оставляя в неживом теле своих песчинок. Смеялся и не утирал намокших ресниц. Расправлял позвоночник. Думал о тех, что ушли.
Камни и листья – вечное и мимолетное – темнели под барселонскими безжалостными струями.
Все здесь было неистовым: и солнце, и дождь, и гонения, и жажда знаний, и месть, и клинки, и песни. И кровь, вкуснее, чем где-либо еще.
Фламель хорошо платить за переводы. Рената принесет горшок с маслом за рецепт настоя от простуды. Родриго выкупит масло за моток кружев. Кружева уйдут за чернильные орехи через сеть поставщиков.
Шахрият умерла в прошлую луну.
Чернила частью пойдут в работу, частью отправятся кораблями на север, на обмен. Перья, кисти, пергамент – урезать количество лампадного масла и снять помещение на верхнем этаже того дома в Малом тупике, тогда переписчики дольше смогут работать под дневным светом. А это помещение пустить под…
… ее внучка бегает где-то в Африке, там, откуда Сяма впервые забрал своего – несвоего сайгака. Так было обещано.
Дождь обнимал его широкими мокрыми ладонями, и Он говорил с ним молчанием и этим дождем. Все проходит. Однажды и ты закончишься, и ты, и твои чернильные пятна на ребре ладоней, и твои пыльные стоптанные сандалии, и твоя стертая золотая монета в форме крупного персидского полумесяца, и твои мытарства, и твои мысли.
И путь твой однажды приведет тебя под то гранатовое дерево, из-под которого ушли в долгий, долгий путь мужчина и вторая его жена.