Глория Наташа, Хаим
о трудоустройстве
графомань- Миссис Мур, к вам посетитель!
- Мда? - Длинная гибкая женщина с короткими «под мальчика» черными волосами вытащила изо рта зубочистку, - Неужели сам президент?
- Нет, но..
- О! Тогда председатель парламента?
- Это мистер..
- Тогда какого хрена ты отвлекаешь меня от работы, Грейуотер? – она удостоила помощника взглядом «возьми со стены пожарный топор и убей себя». – Пшел отсюда!
- Это мистер Эппштайн, миссис Мур! – тот покраснел от напряжения и съежился. – И он утверждает, что вы его примете.
Редактор вздохнула, тяжело и обреченно.
- Послушай меня, Грейуотер. Конечно, тебя наняли не за твои выдающиеся мозги, и твоя работа, с которой ты неплохо справляешься, требует интеллекта примерно уровня гиббона. Поэтому логично, что ты сам не смог догадаться, что любой посетитель, если у него хоть грамулька мозга в черепушке завалялась, именно так и скажет. Но ты же мог посоветоваться с Трейси?
- А меня Трейси послала, - Грейуотер почувствовал некоторое облегчение от того, что мог перевесить ответственность на другого. Женщина сжала переносицу пальцами.
- Так. Ты меня все равно отвлек. Заставить бы тебя за это самого проверять верстку, да ведь ты напроверяешь.
Она поднялась из-за стола.
- Пойду посмотрю, что там за мистер Эппштайн. Ты все еще здесь?
Посланник испарился. Женщина похлопала себя по карманам брюк. Какая жалость, что она бросила курить.
Она шла по коридорам издательства, сложив ладони с узкими пальцами на бедренных косточках. Она носила мужскую рубашку, закрывая рукава до локтей чехлами и перехватывая черными резинками на бицепсах, подтяжки под жилетом и брюки со стрелками.
«Эппштайн-Эппштайн» - думала она. – «И не сиделось тебе в Сент-Луисе. Чего же тебе от меня-то надо?». Женщина машинально сунула в рот зубочистку.
- Ну, кто тут хотел меня видеть? – она распахнула дверь хозяйским жестом. В маленькой комнатке, где посторонних просили подождать, стоял стол и два стула, да еще стены были обвешаны вырезками из своего и конкурирующих журналов. Обычно там сидела дочка ведущего художника или молодые жены студентов, работающих на полставки. Редактор повертела головой.
Мальчишка лет семнадцати, еврей с длинными пушистыми волосами мелкими кудряшками, забиранными в хвост. Модная рубашка, накрахмаленный воротничок, белые манжеты. На шее на широком ремне висит «лейка» с закрытым объективом. Когда она вошла, мальчишка привстал.
- Здравствуй, Глория Наташа.
- Чего тебе, Хаим? – она закрыла за собой дверь.
- Вот так дружеское приветствие. Еще немного, и я подумаю, что ты мне не рада.
Редактор взяла стул, повернула, села, сложив локти на спинке.
- Я бесконечно рада тебе, мистер Эппштайн. И что ты сдернул меня во время аврала, когда до сдачи номера в печать осталось полчаса. И что ты перед всей редакцией меня опозорил, что я тут должна бросать все и бежать по первому твоему зову. Если тебе так не терпелось увидеться, зашел бы после работы, я бы с удовольствием угостила тебя кофе.
- Ты очень мила, благодарю. Прости, что помешал, но, если не ошибаюсь, твоя работа в принципе состоит из авралов, так что это случилось бы, когда бы я ни пришел.
- Хорошо, поймал. Не спрашиваю, что тебе нужно в Атланте; вам, евреям, в каждом городе как у себя дома..
- Я тебя не оскорблял.
- Разве ж это оскорбление? Но – в третий раз спрашиваю, что ты забыл в моей редакции?
- Редакции твоего мужа.
- Это одно и то же.
- А вот некоторые…
- КОРОЧЕ, Эппштайн.
- Я хочу у тебя работать.
- Ты? Прости, но у меня уже есть точилка для карандашей.
- А так ты не в курсе? – мальчишка достал из дипломата пачку проявленных фотографий, протянул кошке. Глория Наташа накрыла стопку лапой, притянула к себе.
- О, - она просмотрела пару, изогнула бровь, - И в какой газете тебе их продали?
- Нееет, ты не понимаешь, - Хаим вытянул фотографии одну за другой веером на стол. – Это сенсация. Ее еще ни в одной газете нет.
- Ну конечно.
- Да. Можешь проверить.
Мальчик скрестил на груди лапки, откидываясь на спинку стула. Глория Наташа пролистнула еще фотографию, не отрывая взгляда от гостя.
- Значит, сенсация?
- Ага.
- Молодца, - редактор оттолкнула карточки. – Но у меня журнал комиксом. Мне не нужен репортер.
- Свежайшие новости ни одному журналу не повредят.
- Журналу комиксов нужен острый сюжет, харизматичные герои и высокая производительность при приемлемом качестве. У нас этим занимается мой драгоценный муж и целый штат художников. Репортеры нам не нужны, извини.
- Вот так?
- Ага.
- Ммм. Печально. Печально, что кто-то вот-вот может узнать, Глория Наташа, что Мэй – не твоя законная фамилия.
- Что ты. По закону, дочь получает фамилию отца. Или, пока мы тут работаем, законодательство изменилось?
- Отца, но не отчима.
- Что-то ты усложняешь.
- И если тебе, Глория Наташа, все равно, кому писать открытку на Рождество, то вот твоему брату будет весьма болезненно потерять права на фамилию Мэй. И я не уверен, что он сможет восстановить оказанное ему однажды и не оправданное им доверие.
- Ты не посмеешь….
- Это последний аргумент, подтверждающий, что других у тебя нет, женщина. Тебе известно, что у меня есть пропуск в те круги, где вращается твой старший братец, и есть определенное влияние. Ты мне почти как сестра, Глория Наташа, поэтому я дам тебе еще одну попытку.
- Шантаж это низко, Хаим.
- Нет. Это действенно.
- Хорошо, - она подалась вперед, выложив на стол сплетенные в замок пальцы. – Дай мне пару дней подумать, что я могу сделать для тебя.
- Спасибо. И я не откажусь от кофе.
- Не наглей, Эппштайн.
- НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС?!!
- Тебе нравится? – Глория Наташа разгладила газету перед Хаимом.
- Да это же в Нью-Йорке!
- О, слушай, ты и правда наблюдательный!
- Я не могу ехать в Нью-Йорк.
- Чего это?
- Там тетя Эстер и тетя Роза! Я не для этого уехал из Сент-Луиса, чтобы снова попасть в плен крахмальных простыней и овощной похлебки.
- Слушай. Я оторвала от работы Джил Андерсон, чтобы решить вопросы, которыми вообще-то занимаются эйч-ары, которых этому обучают и которым за это платят. Будь хорошим братиком, прими это предложение.
- Я не поеду в Нью-Йорк.
- Ты не будешь у меня работать, - Глория Наташа встала, опираясь на ладони так, чтобы нависать над гостем. – Ты талантливый мальчик, Хаим, у тебя есть мозги и есть связи. Тебе нужно развиваться. Кроме того, в редакции Нью-Йорк Таймс одни евреи. И я не сомневаюсь, что ты закопаешь меня или моих братьев при первом удобном случае. Но давай не будем возрождать вендетту, которая умерла в Сент-Луисе?
- Я не….
- Заходи вечером на кофе, так и быть, я выведу тебя в высший свет репортерской тусовки. А сейчас прикинься дусей, сходи погуляй, мне нужно работать. Доброго вечера.
- Доброго, Глория Наташа. Я зайду.